«Ушел из тайбокса, так как там заставляли сбривать бороду, забирали кусочек мужского». Шара Буллет — новая звезда российских ММА
Шара Буллет. Фото Соцсети Штампует нокауты!
Шарабутдин Магомедов, Россия, 28 лет, средний вес. Статистика в ММА: 15 побед, 0 поражений.
Еще полтора года назад Шарабутдина Магомедова (ака Шара Буллет) мало кто знал даже из тех, кто постоянно следил за ММА. Но за вторую половину 2021-го Шара благодаря ярким победам стал локальной звездой, а теперь его бой с Владимиром Минеевым (намечен на март 2023-го) — и вовсе один из самых ожидаемых в российских ММА. Магомедов не только ярко дерется, но и интервью дает содержательные — с фактами и историями. 3 декабря он выступит на турнире RCC, соперник — Михаил Рагозин (21-5), а за несколько дней до боя на протяжении 40 минут отвечал на вопросы корреспондента «СЭ».
Прозвище
— Тебе приятнее, когда по имени обращаются или по никнейму?
— И так и так привык уже, не принципиально. (Смеется.)
— Почему именно Шара Буллет?
— Так меня звали на улице, друзья, родственники. Шара Пуля. Прошло время, я начал немного английский осваивать и понял, что «пуля» — это в переводе на английский bullet. В «Одноклассниках» у меня ник был «Шара Пуля». И в «Инстаграме» (соцсеть запрещена в РФ, так как принадлежит корпорации Meta, которая признана в России экстремистской. — Прим. «СЭ») решил не «Шара Пуля», а «Шара Буллет» сделать. Так и пошло.
— В свое время тебя в Китае прозвали Monkey King. Почему именно Царем Обезьян?
— У них есть персонаж в сказках, рыжий такой, и борода у него рыжая (Сунь Укун — китайский литературный персонаж. — Прим. «СЭ»). Внешне мы схожи. King — мне нравится, но Monkey — чуть усложняет. (Улыбается.) Для них это нормально. Я понял и вошел в ситуацию. Тренер в зале, в котором я тренировался в Китае, сказал мне: «Эй, это нормально. Он хороший персонаж, сильным считается. Самый сильный». И я ему сказал, что если он самый сильный, то вперед. (Улыбается.)
Фото Global Look Press
Борода
— Длинная борода и волосы не мешают тебе в жизни, в боях? За бородой надо ухаживать.
— Борода для меня — это мужское достоинство. В последнее время она очень многое для меня значит. Я ушел из любительского спорта, из тайского бокса по причине того, что там заставляли постоянно бриться. Последней каплей был чемпионат Центрального федерального округа, где я участвовал. Я побрился — меня заставили. С каждым новым боем меня заставляли еще сильнее [бриться]. Каждое утро взвешивание было, и меня не пропускали [с бородой]. Говорили, что не дадут выйти [на соревнования], пока я [не побреюсь]. Перед последним финалом меня заставили, и это уже было выше крыши. Я под ноль убрал машинкой бороду, без насадки, а они сказали, чтобы я под лезвие убрал. Типа в финал не допустим.
— По какой причине?
— Я не мог понять, в чем смысл, если я уберу бороду лезвием. Меня в такую ситуацию загнали, что заставили убрать [бороду]. Я очень жалею, что я тогда это сделал. Я убрал бритвой бороду, но когда вышел на бой, почувствовал, что у меня забрали кусочек мужского, меня заставили это сделать. И я понял, что это последняя капля. Я больше никогда не вернусь в любительский спорт.
Фото Соцсети
Рагозин
— У тебя колоссальный опыт в единоборствах. И я сейчас не только про профессиональную карьеру бойца ММА. Считаешь ли ты, что прямо сейчас перед тобой самая большая угроза в карьере в лице Рагозина?
— Да, я считаю, что с каждым боем передо мной нависает все большая угроза. Михаил Рагозин — угроза, потому что универсальный боец. Он может и в стойке, и в борьбе конкурировать. В этом заключается его большая угроза. Прошлый мой соперник был панчером (Сергей Мартынов, бой прошел в середине августа на турнире RCC, Шара Буллет победил техническим нокаутом. — Прим. «СЭ»), который может уронить любого, а этот может залежать, повалить, и он очень вынослив в борьбе. Его тяжело вымотать. Также угроза заключается в том, что я не проводил полный лагерь. Взял большой риск, но ответственно заявляю, что не парюсь по поводу этого. Зрителям дам то, что они хотят. Они ждут мои бои, а я уже долго не дрался, поэтому надо выйти и раскрепоститься, сдуть с себя пыль. Кто не рискует — тот не пьет компот.
— Твой бой с Рагозиным достаточно долго висел в воздухе. А сколько дней ушло на подготовку, изучение соперника?
— Я не тратил много времени на его изучение, потому что знал, кто он такой: я работал с ним на тренировках в Махачкале. Это, конечно, было давно, и тогда я весил на 10 кг меньше, чем он. Но с того времени я подрос и физически, и ментально. У него есть опыт сражений с такими бойцами, как Эномото. С бывшим бойцом UFC он тоже хороший бой показал. Немного заставил понервничать, но хорошо подрался.
— Обычно люди тратят много времени и денег на самые важные бои в карьере, а ты взял — и за несколько недель согласился.
— Мотивация в основном моральная и денежная. Морального ресурса мне хватит, а в плане денег этот бой даст мне толчок, потому что в случае победы могу заработать хорошие деньги и потратить их на себя, на подготовку к Владимиру Минееву. Плюс я укреплюсь в рейтингах. Стоит мне победить — и будет так, что я с Минеевым в мировом рейтинге (Fight Matrix. — Прим. «СЭ») буду на равных, и уже он может хотеть боя со мной, а не я с ним.
Фото Соцсети
Тилл
— С кем сложнее всего было работать в паре? В Таиланде были и Мариф Пираев, и Даррен Тилл, и Тахир Абдуллаев…
— У каждого свои сильные стороны, я же свои сильные стороны использовал. Естественно, все они пытались со мной бороться — кроме Тилла. Поэтому пришлось защищаться, а это как раз то, что мне было нужно в подготовке к бою с Михаилом. С Тиллом сложные, плодотворные спарринги были.
— Я не знаю, какой у тебя уровень английского языка, но не испытывал ли ты проблем из-за этого во время тренировочного процесса? Банально: из-за языкового барьера у тебя могло возникнуть с кем-то недопонимание.
— Бывало. Иногда они могут ляпнуть что-то такое. Для них это нормально. У них, у иностранцев есть фраза такая фраза… Они «что-то что-то» и «фак» добавляют. И так постоянно. А ты полностью предложение не переводишь. Для них слово «фак» имеет общий, нормальный смысл. Я иногда воспринимал это по-своему, а они обниматься лезли, думая… А я говорю: ты че, э?! Вот такое недопонимание возникало. Потом пытались мне объяснить, а я им говорил, что не надо со мной с такими словами брататься. Английский слабый у меня, надо изучать его.
— Речь идет о каких конкретно бойцах?
— Бразильцы в основном. Вы их не знаете. Я просто с ними хорошо общаюсь, но сказал пацану-переводчику: «Э, объясни ему, что так не надо».
— С Марвином Веттори удалось потренироваться [в Таиланде]?
— С Марвином один раунд всего проработал. Он же левша. А Михаил — правша. Часто бывало, что мы не становились из-за этого [в пару], потому что он левша. Но я видел его спарринги с другими ребятами. Я видел, что у кого не так хорошо со мной борьба прокатывала, [в спарринге] бороть Веттори больше получалось. Ребята, которые хорошо борются, его [Веттори] бороли. И меня это удивило, что наши ребята его борют, а он считается топом в борьбе. Такой серьезный проспект в UFC. Значит, я с нужными спарринг-партнерами работаю.
— За этот раунд успел почувствовать высочайший уровень UFC?
— Нет, не успел. Они опытные очень. Они на всю не будут со мной работать. Бой — это все равно другое. На тренировках ты не зажженный, а в бою зажигаешься, хищные чувства включаешь. Они тренировочно, для себя работают, сильно не бьют. Я тоже так работаю. Много ударов с рук, ног накидываю. Разные удары пытаюсь нанести. Мне все говорят: «Ты слишком много ударов делаешь». Бывает, что заигрываюсь.
С Тиллом у меня была ситуация. Я начал его расстреливать, все подряд кидаю ему — все залетает. И в один момент я расслабился, и он длинный прямой засунул мне в подбородок. Я тогда на одной ноге отпрыгнул, и он меня зацепил неплохо. Я на сетку упал и резко встал. И думаю: «Опа… аккуратно надо работать, фокус не терять, дистанцию взять». В последнем спарринге с ним я пятку ему кинул, но успел в конце смягчить, она ему в подбородок попала. Мне неудобно стало, честно говоря. Я его обнял, и как раз гонг был. Он такой: «Нормально». Я видел, что он не хочет меня травмировать, а пятка — опасный удар. И я так резко испугался за него.
Тилл хороший парень, улыбчивый. Я видел, что ему нравились спарринги со мной, он все время хотел работать со мной в паре. И мне тоже хотелось с ним работать. Он топовый боец моего веса. Интересно было его габариты на себе ощутить, потому что многие говорят, что средний вес — не мой вес.
— Тилл — весельчак. Какие его шутки запомнились?
— Шутки бывают у Джонни Уокера. Вот он все время выдает что-то. (Улыбается.) Он такой шумящий, папаха иногда свистит у него. (Смеется.) Иногда может резко выдать.
— Например?
— Какие-то шутки раскачать, об стенку сальто сделать, удариться и так далее. Он даже один раз травмировался, делая такие вещи (после боя с Мишей Циркуновым в 2019 году. — Прим. «СЭ»). У него такой всплеск энергии. В конце тренировки может выделать. Интересно бывает с ним.
UFC
— Ты как-то сказал: моя ударка против борьбы Хамзата Чимаева. Такой потенциальный бой — твоя мечта?
— Бой мечты, наверное, для фанатов единоборств. А того, чего они хотят, я тоже хочу. Потому что они сделали меня тем, кто я есть. Очень благодарен своим фанатам, кто за меня болеет и переживает. Мой толчок, поддержка — это мои фанаты. Я был бы не так интересен организациям, если бы фанаты меня так не поддерживали. Достаток моей семье принесли они. В этом их заслуга. Поэтому я называю себя народным чемпионом. Я не связываю себя с поясами лиг. Я не проект кого-то или чего-то. Я из низов пришел, из народа, и они [фанаты] толкают меня к большим боям. Деньги я зарабатываю для семьи, а бои я закатываю для фанатов.
— На подкасте Hustle MMA ты сказал, что UFC были заинтересованы в тебе. Как это было?
— Тогда еще это было. Сейчас я в Абу-Даби полетел, в Таиланд полетел, и уже три человека мне напрямую сказали, что могут подписать меня в UFC. Есть люди, которые могут подойти с этим вопросом к Дане Уайту. Просто [эти люди] хотели от меня ответа: «Ты хочешь в UFC или нет? Хочешь в PFL? Есть возможность». Я ответил: «Ребята, пока не спешите, у меня есть дела в России, которые нужно закончить. Виза — это долгий процесс, который может меня тормознуть на полгода минимум, а я не хочу тормозить — я хочу драться, пока я на пике, давать российским зрителям и зрителям из СНГ бои, потому что если я уеду… Мага Исма здесь есть, кто может пошуметь. Но он завершит карьеру, Александр Шлеменко завершит карьеру. Минеев, я думаю, тоже еще не так долго будет в этом спорте. Кому-то надо остаться здесь и давать зрителям зрелище в клетке. Я думаю, что мне надо стать таким бойцом, потому что UFC уже немного теряет актуальность. Там хорошая атмосфера, но вставать утром смотреть бои уже не все хотят. Я сам уже не встаю. Люди уже увидели бои Хабиба, перегорели многие. Как Хабибу и Исламу Махачеву заставить всех встать утром, мало кому удастся.
— Один из тех, кто сказал о том, что тебя могут подписать в UFC, — это Саят Абдрахманов (менеджер Петра Яна. — Прим. «СЭ»)?
— Нет. С Саятом об этом не разговаривали. У этих людей есть тесная связь с Даной Уайтом, и один из них — это Ризван Магомедов.
— Менеджер Хабиба и Ислама Махачева.
— Да. Он ко мне подходил, через людей на меня выходили, виделись, общались, и они говорили, что просто ждут ответа. Но я им сказал, чтобы подождали противостояния с Минеевым. А потом поговорим.
— В теории ты мог бы оказаться в команде Хабиба?
— В теории все возможно. В команде Хабиба мне не обязательно оказываться. У меня свой путь, у них свой. У него хорошая команда, но у них там своя политика. Пока что я не думаю, что это возможно. Я пока в команде Gor MMA и собираюсь в ней оставаться.
— Мне кажется, что, будь у тебя хороший уровень английского языка, ты мог бы повторить успех Хамзата Чимаева в UFC.
— Если мой Twitter начнет вести Али Абдель-Азиз (известный менеджер бойцов. — Прим. «СЭ»), то можешь кем хочешь стать. (Смеется.) А так — надо английский подучить. Учителя английского языка в школе, может, были слишком добры ко мне. Надо найти учителя, который будет строг со мной и заставит меня взяться за это дело. Вообще, в первую очередь надо сделать визу и поехать в Америку. Там потренироваться. Мне писал тренер Генри Хуфт из Sanford MMA. Он говорил мне, чтобы я приехал на сборы. Мои друзья у него в зале тренируются, они оттуда по видеосвязи связывались со мной. Я с ним разговаривал, и он говорил: «Come, come ко мне». Я там со всеми по видеосвязи поговорил — с Чендлером и остальными. Сказал: «Все запомните меня. Скоро буду». Надо визу сделать, приехать, потренироваться. Самому интересна новая атмосфера, интересно почувствовать уровень [бойцов из Sanford MMA].
Дацик
— Что по карьере в поп-ММА?
— Сложности возникают… Допустим, в «Нашем Деле» я стал чемпионом, но защиту не с кем проводить. Там нет явного претендента, который бы со мной подрался. В Hardcore я хотел пояс забрать, но они боятся давать мне одиночные контракты. Я не хочу связывать себя с кем-то долгосрочными контрактами на два-три года. Я им говорю, что у меня свои планы, что мы не знаем, что через два-три года будет. Они хотят долгосрочные контракты и из-за этого не дают мне бои за пояс. Боятся, что выиграю у их чемпиона, а потом все — потеряюсь. Но дальше будут хорошие предложения, и я дальше буду драться. А так все лиги боятся давать чемпионские бои тому, кто не подпишет контракт. Вся загвоздка заключается в контракте. Я хочу быть свободным бойцом, не заключать рабский контракт и потом забыть о UFC. Я хочу драться там, где хочу. Мне интересны имена, истории. Вот в «Нашем Деле» мне тоже дали контракт подписать, но у меня получилось не подписать его, чуть систему обмануть. Но они мне каждый день звонили: «Ты подписал контракт?» Я им говорю: «Мой юрист до сих пор рассматривает его». И мой юрист до сих пор его рассматривает. В начале они все хорошие: «Подпиши, у тебя все будет хорошо». А потом, когда сталкиваешься с каким-то вопросом, ситуация уже идет не в твоих интересах. Они уже хотят, чтобы все было так, как они хотят, и начинают тыкать этим контрактом, говоря: «Ты его подписал и теперь делай, как мы говорим, либо никак не будет». Из-за этого я заранее не подписываю никаких контрактов. Да, я подписал контракт на бой с Минеевым, но на самом деле вся сила контракта сыграет тогда, когда я выиграю у Минеева. Тогда лишь начнет контракт работать. И то есть пункты, где я дословно с Камилом… Честно говоря, эти бумажки для меня ничего не значат. Камил [Гаджиев] в этом плане с такими понятиями… Для меня пожатие рук важнее, чем [контракты]. И мы с ним договорились, что если я выигрываю пояс и потом он, допустим, не дает мне соперника в течение определенного времени, а я где-то хочу подраться, то он мне не запретит. Могу в другом месте тоже подраться, если они сами мне не предоставят соперника для защиты пояса.
— Знаешь, что общего между тобой и Вячеславом Дациком?
— То, что он тоже рыжий и бирманским боксом занимался? (улыбается.)
— Да. И то, что вы так или иначе выступали и выступаете в лиге «Наше Дело».
— Да-да. Дацик — интересный персонаж, ветеран этого спорта. У него скоро будет бой с Ильясом Якубовым. Тоже два рыжих выходят, и там вообще в «Нашем Деле» очень много рыжих. Я дрался с теми соперниками, которые почему-то рыжие. И среди рыжих я там чемпион. Я — рыжий хищник номер один. (Смеется.) Надеюсь, Ильяс Якубов выиграет у него, очень переживаю за него, болею. А Дацик такой персонаж… Я знаю его истории, которые мало кто знает. Не хочу сейчас озвучивать. Он людей мучал в тюрьмах, зонах. Он был нехорошим персонажем.
— Это на уровне слухов или источники подтвержденные?
— У меня есть человек, который говорит: «Я могу привести человека, который сидел с ним в зоне и может сказать, как все было». Он знает, что он [Дацик] делал, что вытворял со слабыми людьми, как ломал их. Не буду национальности называть тех людей, которых он ломал, так как если я скажу, ему могут проблемы в жизни создать.
— Он же вроде как другим стал, прошлое отпустил уже давно.
— Надеюсь, так и есть. Поэтому я эту тему не поднимаю. Человек мог измениться за это время, покаяться перед Всевышним. Кто покаялся перед Всевышним, того нельзя осуждать за старые поступки, если Всевышний его простил.
— У Вагаба Вагабова был интерес подраться с Дациком.
— Вагаб тоже в курсе этой истории. Он хотел ее поднять, и Вячеслав понял, в какой яме он окажется, если эта история всплывет. Он решил обойти ее стороной, не пытается сесть с ним на одной конференции, заранее просит, умоляет команду Вагабова, чтобы тот не поднимал этот вопрос. Если этот вопрос поднимется, его старое может настигнуть.
— В каком случае этот вопрос может подняться?
— Если он начнет себя недостойно вести. Если видишь, что человек не исправился, газует на своем, видно, что такой же остался. Вот тогда нужно будет приземлить его.
— Афиша же неплохая, согласись: Шара Буллет против Рыжего Тарзана.
— А по каким правилам?
— Даже по бирманским можно.
— По бирманскому боксу? Если он сейчас Ильяса Якубова выиграет… А они по каким правилам дерутся? По боксу же, да?
— Если не ошибаюсь, по ММА.
— По ММА? Дацик же не согласится, он (Якубов) молодой.
— Дацик как-то хотел по старым бирманским правилам подраться.
— Да? Я готов с ним по старым правилам подраться. Это на самом деле может быть хорошей историей. Он как боец опасен, каким бы он ни был. Любому может кукушку снести.
— Можно ли твои слова расценивать как вызов Вячеславу?
— Нет. Что я ему сейчас буду вызовы бросать? Я — чемпион «Нашего Дела». Он же не чемпион, чтобы я ему вызовы бросал.
— Пожалуй, самый медийный боец в этой лиге.
— Не думаю, что чемпион должен бросать вызовы медийным бойцам. На то он и чемпион, чтобы ему вызовы бросали.
UFC 280
— На пресс-конференции ты был в одежде UFC. Откуда форма?
— Ее мне Гор подарил (тренер Шары Буллета Гор Азизян. — Прим. «СЭ»). В Абу-Даби турнир проходил, в первый раз я на UFC оказался, и там он мне купил ее в магазине UFC.
Честно говоря, когда садился в самолет, много кто не верил, что я попаду на турнир, потому что билеты 1000-2000 долларов стоили. Тяжело было туда попасть. Даже Гор сам говорил, мол, оставь, мы не попадем туда. Я ему сказал: «Всегда попадал, сейчас, что ли, не попаду? По буйнакской схеме как всегда залечу». Вот так и получилось. Гор встал в очередь, чтобы купить эту мастерку на улице, он уже отчаялся, что туда не зайдет [внутрь арены], потому что многие, кто купил официально билеты, не могли зайти — говорили, что хакеры взломали систему, и они не cмогли зайти. Такая толпа была на улице… Даже Магомед Мустафаев — боец, который должен был там драться, не мог зайти. (Улыбается.) И Гор в отчаянье был уже, пошел мастерку покупать. И в это время ко мне подошел товарищ, который меня знает, и провел меня через эту вип-ложу, завел меня туда по виповскому билету, и вот так внутри я оказался. А Гор остался в очереди за мастеркой. (Улыбается.) Смешно получилось. Но я долго не смог там сидеть. А там такая заруба была! Никита Крылов зарубился с Волкановским (имеет в виду Волкана Оздемира. — Прим. «СЭ»), первый раунд. И мне Гор такой: «Эй, я сейчас уеду!» Я там сижу бои смотрю, а Гор на улице. (Улыбается.) Потом я пошел и нашел еще один виповский билет, в итоге его завел — и нормально все. Главный кард — там атмосфера сумасшедшая была. Не пожалел, что поехал туда. Только плюсы от того, что я там оказался. В Дубае UFC Gym посетил, с разными нужными людьми познакомился. Интересный турнир был, а потом в Таиланд улетел на сборы.
Минеев
— Перед турниром в Абу-Даби ты говорил, что бой с Минеевым неизбежен. Спустя время как ты думаешь — насколько это так?
— Нависает вопрос, связанный с Минеевым и СВО. У него там планы. И второй вопрос — это Расул Магомедалиев (тренер Владимира Минеева и Шары Буллета. — Прим. «СЭ»). Это мой тренер.
— Да, и он не хочет этого боя.
— Он мне не просто тренер, а как старший брат. Он сейчас здесь, и как раз мне надо с ним встретиться, поговорить по поводу этой темы. (Улыбается.) А то я ему все: давай потом, давай потом. И вот сейчас СВО, сейчас не до этого, а у меня бой с Мишей. Посмотрим, когда мы [поговорим]. Но он постоянно пытается сесть со мной и поговорить, но пока что разговор не состоялся. Много разных тем для разговора, и эта тема тоже важна. Надо сесть отдельно и поговорить.
